- Благодарю тебя, мой герой, мой Ромео!

Опалов чуть с лестницы не рухнул. Нет, до чего же всё-таки актёры непоследовательные существа! Сам жаловался на мою колючесть, а стоило только стать нежной ромашкой, как он чуть травму на производстве не получил! Я плечиком дёрнула, отвернулась, внутренне ехидно смеясь, и взбежала по лестнице до балкона. Надо будет, кстати, засечь, сколько у меня времени на подъём по лестнице уходит, чтобы всё точно рассчитать. На всякий вполне возможный случай.

Скажу честно: балкончик мне понравился. Небольшой, ажурный, украшенный виноградными побегами, весь такой воздушный, но при этом достаточно прочный, пол под ногами не шатается, перила… Я сначала неуверенно, потом решительнее облокотилась о перила. Прекрасно, перила тоже вполне прочные, можно мечтательно уткнуть щёчку в ладошку, возвести глаза к потолку, представляя на его месте звёздное небо и предаться мечтам. Правда, долго мечтать мне не дали. Опалов, чтоб его ёжики покусали, зачем-то припёрся следом за мной и встал рядом. Я хотела вытурить обнаглевшего героя-любовника, но режиссёр снизу восторженно возопил:

- Прекрасно! Юленька, повернитесь к Александру, так, ещё чуть-чуть. И больше нежности, страсти, порывистости!

А если я Опалова с балкона выкину, это будет считаться достаточно порывистым действием? В стопроцентной искренности такого поступка я готова ручаться.

- Так, Александр, приобними Юлю.

Меня с пылом морячка, дорвавшегося до женщины после двухлетнего плавания, притиснули к широкой груди, пахнущей чем-то резким и терпким настолько, что у меня моментально запершило в горле.

- Нет-нет, не так решительно, больше нежности, чистоты.

Ха, нашли, кому о чистоте говорить!

Александр чуть ослабил хватку, позволив мне нормально дышать, за что я исключительно из чувства глубокой и искренней благодарности с размаху наступила на ногу. Опалов скривился, но из рук меня не выпустил, а жаль.

- Отлично, просто изумительно, - Геннадий Константинович звучно хлопнул в ладоши. – Так, Юленька, посмотри на Александра.

С трудом, в прямом смысле слова перебарывая себя, я нежно взглянула на Опалова, как мантру твердя, что я Джульетта, Джульетта, безумно влюблённая Джульетта, мы связаны друг с другом на века и никакие силы не могут нас разлучить, потому что я Джульетта, а он мой верный герой-защитник…

Видимо, мы с Опаловым были слишком убедительными, потому что Анечка, и так-то не блещущая бодростью духа, окончательно позеленела, выскочила к балкону и срывающимся на визг голосом возопила:

- Да будь ты проклята, разлучница проклятая, Джульетта несчастная, пусть твоя трагедия даже затмит Шекспира!

В меня полетело что-то серое, похожее на давно не стиранную тряпку. Я, естественно инстинктивно отшатнулась, влепившись в грудь Опалову, который вместо того, чтобы включить голову и утихомирить свою любовницу принялся с воодушевлением тискать меня. Я собиралась послать героя-любовника по эротическому маршруту, но тут произошло нечто странное: тряпка стала стремительно увеличиваться в размерах, превращаясь в воронку. Ладно, выяснение отношений оставим до лучших времён, сейчас надо покинуть балкончик, пока не стало слишком поздно. Я дёрнулась к лестнице, только вот Александр отпускать меня не спешил. Наоборот, притиснул ещё сильнее, озадаченно глядя на воронку:

- А это что за хрень?

Внизу, конечно же, такой вопрос задать вообще не вариант! Я попыталась оттолкнуть Опалова, чувствуя, как проклятая воронка начинает засасывать меня, словно мощный пылесос брошенный на пол фантик. Ой, нет, благодарю покорно, я на такой аттракцион не подписывалась! Разом перестав выдираться из рук Александра, я плотнее прижалась к нему, зло шипя:

- Чего глазами хлопаешь, павлин несчастный, бежим к лестнице, пока нас эта фиговина не засосала!

Опалов, слава тебе господи, перестал изображать фигуру мадам Тюссо и повернулся к лестнице, только вот и воронка, почуяв, что добыча ускользает, усилила напор. Мамочка милая! Я взвизгнула, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь и при этом не отцепиться от Опалова. Стойте, не хочу, мы так не договаривались!

На балкончик невесть откуда выскочил взъерошенный яростно шипящий Яр, вцепился передними лапами мне в подол, а задними попытался покрепче ухватиться за первую ступеньку, до которой мы с Опаловым почти доползли. Ну же, ещё немного, совсем чуть-чуть и всё обязательно станет хорошо! Увы, моим надеждам на лучшее не суждено было сбыться. Александр оступился, с громким ругательством пошатнулся и полетел в воронку, увлекая за собой и меня. В последний момент, действуя исключительно на инстинктах, я успела подхватить и прижать к груди Яра. Бешено крутящаяся туманно-серая воронка радостно приняла нас, завертела до головокружения, а потом схлопнулась, пропала, погрузив меня в непроницаемое, лишённое цветов, звуков и даже запахов ничто. Я машинально притиснула к груди Яра и потеряла сознание.

Сцена 3. Джульетта поневоле

В себя я пришла от того, что что-то холодное и мокрое настойчиво тыкалось мне в щёку, а пушистое и когтистое топталось по груди. Ещё и давно забытый голос, сдавленный и хриплый непрестанно звал:

- Юля, Юля, Юленька, будь умничкой, открой глазки.

- Ярополк, - выдохнула я и распахнула глаза в надежде увидеть того, чей смутный образ непрестанно тревожил мои сны, толком не вспоминаясь и при этом окончательно не забываясь, словно никак не желающая зарастать рана.

Увы, вместо мужчины рядом я увидела всего лишь своего любимого кота, топчущегося у меня на груди и тыкающегося мне в лицо носом. Эх, а я так надеялась… Разочарованно вздохнув, я почесала кота за ушком, удивляясь тому, каким мне стали сниться правдоподобные сны. А Опалов-то какой, мало того, что сам приснился, так ещё и любовницу свою ревнивую в мой сон притащил! Я хихикнула, прикрыла глаза в надежде подремать ещё немного, но тут меня опять позвали:

- Юля.

- Кто здесь?! – я приподнялась на кровати, едва не спихнув кота и сначала испуганно, а потом удивлённо огляделась по сторонам. – Где это я?

Комнату, в которой я оказалась, можно было назвать только покоями и никак иначе. Кровать была широкой, словно озеро и мягкой, точно озеро, с четырёх сторон её украшали резные красноватого дерева столбики, на которых покоился, я даже глаза протёрла не верящее, воздушный розово-серый полог. Мама милая, куда это меня занесло? Я потянулась, чтобы отдёрнуть полог, но тут Яр, о котором я успела даже немного позабыть, открыл рот и внятно и чётко произнёс:

- Стой!

Я взвизгнула, подбирая под себя ноги и ловко на пятой точке отползая подальше от ставшего говорящим кота. Рука машинально нашарила подушку, небольшую, конечно, зато в руку она ложилась очень удобно, словно шар для боулинга.

Кот недовольно тряхнул головой, сел, обвив лапки хвостиком и глядя на меня так укоризненно, что мне действительно стало стыдно. Чего я, в самом деле, запаниковала? Даже если Яр невесть с чего стал говорящим, он всё равно остаётся моим любимым котиком, моим пушистым рыцарем без страха и упрёка.

- Кис-кис-кис, - я протянула ладошку к Яру, - иди ко мне, мой мальчик.

Кот тяжело вздохнул, не спеша откликаться на ласку, хвостом дёрнул:

- А ты обещаешь больше не визжать?

Я вздрогнула, прижала ладошку к губам, подавляя испуганный вскрик. Яр тяжело вздохнул, укоризненно закатывая глаза:

- Радость моя, а мне всегда казалось, что ты смелая девочка.

Вот честное слово, у моего котика был такой укоризненный вид, что мне стало стыдно. Я убрала подушку в сторону, обняла себя за колени, невольно отметив, что на мне тонкая старомодная ночная рубашка до пят и пробурчала:

- Я просто никогда раньше с котами не разговаривала.

Яр свернулся клубочком, хитро сощурил цвета полуночи глаза:

- А я думал, ты меня узнала. Имя-то моё сразу назвала.

У меня пересохло во рту, а в ушах часто-часто застучали невидимые молоточки. Этого не может быть, так не бывает, люди не превращаются в котов, это невозможно! Словно почувствовав моё смятение, Яр вздохнул, выгнулся, выпуская когти и опять село, обвив хвостиком лапки.